Леван Ломидзе: "Я хочу, чтобы мой зритель ушел счастливым человеком!"

- Вам еще рано подводить итоги, но 50 лет - это такой большой путь, за время которого можно достичь немалых результатов. Какими своими достижениями за "первые пятьдесят" Вы сегодня действительно гордитесь?

Когда я пересматриваю итоги прожитого, сам поражаюсь. Неужели за одну жизнь можно столько успеть? Потому что, если бы лет 20-25 назад мне сказали, что произойдёт в будущем, я бы не поверил. Был я обычным человеком, советским школьником, пионером. Когда приезжали западные музыканты, для нас это было что-то инопланетное. Мы бегали, искали у перекупщиков первые зарубежные пластинки. И вот прошло некоторое время и у меня появилась возможность играть рядом с ними, записывать музыку, дружить, выступать на одной сцене. Оказывается, все возможно в жизни! Самым большим достижением я считаю, что нам удалось выпустить диск в Америке, и то, что инициативу проявила американская звукозаписывающая компания Jazz Stream Records. У нас был большой гастрольный тур, мы за 3 месяца сыграли 50 концертов. И нам предложили во время этого тура сделать альбом. Потом оказалось, что наша запись - первый диск восточно-европейского блюзового музыканта, выпущенный в Штатах.

- В какой части США Вы гастролировали?

- У нас был контракт с блюз-ассоциацией, которая базируется в Сиэтле и охватывает четыре ближайших штата. Это северо-запад США, ближе к Канаде, Ванкуверу… И мы исколесили их все! На лейбле Jazz Stream Records нам предоставили специальный автобус с оборудованием и таким образом было записано три живых концерта. Из этого материала и получилась пластинка "Alive in the USA". Она до сих пор продается на CD.

- Наверное, Вы принимали участие во многих и многих музыкальных фестивалях?

- Да, благодаря музыке мы объездили много стран, мы были в Азии, в Америке, и в Африке даже. Но самым первым взлетом был фестиваль во Франции Blues Sur Sein в 2000 году - самый большой блюзовый фестиваль в Европе. До того на Западе я работал, но на таком уровне мы еще никогда не выступали, это был масштабный фестиваль в пятидесяти километрах от Парижа, на него пригласили 57 групп. И именно мы, Blues Cousins, завоевали приз зрительских симпатий! Это было очень неожиданно. И фестиваль стал нашим трамплином - мы начали выступать по всему миру, совершили гастрольный тур по Америке.

- А в какой роли Вы участвовали в Суздальском блюзовом фестивале TOTAL FLAME?

- Я три года был арт-директором Total Flame. Как мне кажется, очень удачно. Фестиваль действительно крутой. Его организаторы – ребята со вкусом, все звучит очень хорошо. Два года назад, помнится, я был на сцене больше 12 часов подряд. В первый день фестиваля проходил нон-стоп джем с российскими и иностранными музыкантами. А наша команда находилась на сцене постоянно, с 12 дня до 2 ночи, без преувеличения. При этом еще холодно было, дождь шел. Но мы продержались! С удовольствием!

- Скажите, как Вам Ваша историческая родина, Грузия, помогает в творчестве? грузинская культура звука, песнопения...

- Я благодарен своим корням в первую очередь за триоль. Потому что блюз – это триольная музыка, и грузинские, да и просто восточные песни очень легко ложатся на блюзовый ритм. Могу сказать, что ритмика блюза для меня по-настоящему родная. И, конечно, в Грузии все поют. Я тоже пел пять лет в хоре института. Нас было 100 человек, мы исполняли народные песни, ездили на гастроли в Румынию, Болгарию. Но все-таки я никогда не считал себя вокалистом. Блюз в этом плане очень демократичный. Нет жестких претензий. Если у исполнителя отличный вокал - хорошо. Но если голос не очень – можно компенсировать гитарной игрой.

- Считается, что блюзовый музыкант должен быть несчастным, желательно - пьющим. Можно еще совершить покушение на жизнь шерифа. И как-то Вы не очень соответствуете блюзовому стандарту.

- Это просто раскрученный миф, для Голливуда. У меня были в жизни тяжелые моменты, страшная авария несколько лет назад, но в больнице почему-то не хотелось играть и петь. На самом деле я считаю, что исполнять блюз, особенно такую энергичную музыку как блюз-рок, человеку хочется, когда ему хорошо. Вот у меня хорошее настроение, с удовольствием играю. Вообще у каждого свой блюз! Есть Peter Green - великий английский гитарист, автор, его любят за минорные, печальные композции. И есть Johnny Winter, у которого все наоборот. И есть великий Би Би Кинг.

- Так Вы "черный" блюз поете или "белый"?

Я всё-таки пою "белый". Мой стиль называется блюз-рок. Как развивался блюз? Он зародился в Америке, при этом среди белых у него изначально не было популярности. Блюзовая музыка мигрировала в Лондон, где появились первые по-настоящему популярные блюзовые группы, например, "Blues Incorporated". Потом этот стиль снова пересек океан и начал набирать популярность в США . Сами американцы пишут, что англичане придали этой музыке белый оттенок – более интеллектуальный и позитивный. Тогда широкой публике стало интересно ее слушать. Даже есть одна песня у темнокожего блюзмена - "Они взяли мой блюз и все испортили". Но почему-то истинный "черный блюз" не так уж много слушают, отдают предпочтение стилю Eric Clapton и Gary Moore.

- А существует ли такая градация как коммерческий блюз и некоммерческий блюз?

Конечно, есть. Некоммерческий блюз обычному зрителю тяжело слушать. Для этого должна быть специальная обстановка, подготовленная публика. Обычно в Америке на фестивалях один день обязательно уделяется некоммерческому, "чистому" блюзу, как дань искусству. Но в более массовый день, когда приходит больше зрителей, они оттягиваются, веселятся, получают удовольствие, играется коммерческий блюз.

- А вы включаете в программу старые блюзовые "черные" композиции?

Обработанные - да, конечно. У нас есть несколько таких вещей, обработанных до неузнаваемости. Я играл реально "черную музыку", но при этом очень тяжело смотреть на зрителей… И мне их невозможно винить. Человек пришел после работы, дороги в метро, он хочет расслабиться. А его снова грузят.

- Я наблюдаю, как Вы общаетесь с публикой, Вы их просто гипнотизируете, завораживаете. А Вам насколько важна энергетика зрителей?

Мне очень важна. Когда я играю, всегда чуть-чуть подглядываю на зрителя. Если я чувствую, что зритель не вовлечен, я готов умереть в это время. Может быть, это слишком, но я не могу по-другому. Я хочу, чтобы мой зритель ушел счастливым человеком!